Я ненавижу босса! - Страница 34

— Да, в общем, ничего особенного.

Мне почему-то показалось, что обсуждать моего босса Павел Александрович не очень-то и хочет. Но все же он начал свой рассказ.

— Никитка и после школы был тот еще шалопай. Талантливый, зараза, и умный. Но с дисциплиной — беда.

Это было очень похоже на правду. Где вы видели дисциплинированное торнадо?

В общем, со слов очевидца, история выглядела так.

Юный Никита Владимирович легко поступил в университет, но учился через пень-колоду, по большей части и не учился вовсе. Контрольные, рефераты заказывал нуждающимся в деньгах ботаникам, преподавателей очаровывал, а там, где его очарование не действовало, в ход шли папины деньги. Вел себя вызывающе, хулиганил и наконец в пьяном виде с горсткой таких же умников, как и он, попал в полицию. На спор разбил камнем витрину магазина.

И вот тут-то папочка решил вмешаться. Первым делом уладил вопрос с полицией и витриной. Нарушитель отделался штрафом, хотя запросто могли дать условно. Вернее, нарушитель вообще остался безнаказанным: штраф платил Владимир Викторович.

Юный отпрыск тогда еще не знал, что у «благодетеля» был дальний прицел. Убедившись, что судимость сыну не светит, папа дал ректору взятку, говорят, крупную. Что попросил взамен? Очень простую вещь: чтобы отпрыска отчислили.

Следующим был военком. Он, видимо, очень удивился: обычно родители готовы платить, лишь бы не пускать ребенка в армию. А тут все с точностью до наоборот: суровый папаша просил проконтролировать, чтобы медосмотр был пристальным и никаких несуществующих болезней у деточки не нашли.

В общем, в несколько дней жизнь Никиты сильно изменилась. Из студента престижного вуза он превратился в будущего солдата, и папе этого не простил. За пару месяцев, которые оставались до прибытия к месту службы, он успел сменить фамилию и заявить отцу, что больше у того нет сына…

Павел Александрович замолчал.

А что, характеры что у папы, что у сына — мягче некуда. Милые, добрые отходчивые люди!

— И сколько они уже в ссоре?

— Больше пяти лет… Впрочем, Никитке ссора пошла на пользу. Не разругайся он с папой, у него бы сейчас всего этого не было.

— Это как? — я уже приготовилась слушать вторую серию этой увлекательной повести.

Но Павел Александрович лишь махнул рукой:

— Долго рассказывать… — он помолчал, словно решаясь что-то сказать. И мне показалось, что именно сейчас он решится, да и выдаст то, ради чего звал меня навестить больного товарища. — Лина, а вам не показалось, что ваш шеф за вами ухаживает?

Я замерла, и вместе со мной замер ролл, с таким трудом пойманный и зажатый между палочками.

На самом деле до вчерашнего дня ничего такого мне не казалось. А вот вчера в такси как-то начало казаться. Даже очень. Не то чтобы Никита Владимирович ухаживал, но явно проявлял некоторый интерес.

— Нет, конечно, с чего вы это взяли!

— Не знаю… Но вы говорите, он сам предложил вам составить компанию на свадьбе.

— Просто помог, — стояла я на своем. — И вообще при чем тут я? Может, ему интересно было на людей посмотреть, сходить, так сказать, в народ на экскурсию.

Павел Александрович мялся, явно не желая меня обидеть или сказать что-то неприятное.

— Ну же, говорите, — подбодрила я его.

И тут же подумала, что, возможно, и зря. Вряд ли я хочу услышать то, что он сейчас скажет.

— А раньше он вам такие экскурсии предлагал?

— Раньше, это когда?

И снова долгая пауза:

— До того, как мы заключили наше соглашение? И я вроде как стал вашим поклонником…

Нет.

Ответом на этот вопрос было четкое и строгое «нет».

До того как Павел Александрович стал присылать мне имитационные цветы, делать сумасшедшие заказы и появляться со мной на светских мероприятиях, я волновала нашего Никиту Владимировича приблизительно так же, как условия жизни пингвинов в Антарктиде.

И почему я сама до этого не додумалась?

Все эти вызовы в кабинет, неожиданно открывшаяся доброта, комплименты и, наконец, как апогей всего случившегося — вчерашняя поездка в такси. Все это началось сразу после.

О чем я вообще думала?

Можно ли поверить в то, что такой со всех сторон блестящий молодой человек и завидный жених вдруг заинтересовался такой серой мышью, как я. Ведь куда логичнее предположить, что все это — лишь реванш за неполученную когда-то Карину Иванову.

— Он бы не стал… — неужели я сказала это вслух?

— Ну я не думаю, что это какой-то коварный план. Никита — неплохой парень, хоть его иногда и заносит…

Так. Этот разговор мне уже совсем не нравится!

— Не знаю, о чем вы, — я резко встала из-за стола, чуть не опрокинув пластиковые емкости. — Как я вам уже и говорила, ничего подобного я за ним не замечала, и никаких таких особых знаков внимания он мне не оказывал. Не понимаю, почему вообще вы считаете возможным со мной это обсуждать.

Я злилась. Злилась на Никиту Владимировича — редкостную сволочь, на саму себя — непроходимую дуру, но почему-то выплескивала эту злость на ни в чем не виноватого Павла Александровича, который, в общем-то, действительно хотел меня предупредить.

— Знаете, мне кажется, я вас уже достаточно навестила и убедилась в том, что вы неплохо себя чувствуете. Так что, пожалуй, я пойду.

— Простите, если я вас обидел, — он выглядел расстроенным, таким расстроенным, что я уже почти пожалела о своей вспышке.

Почти.

Я вышла из его дома, отказавшись от предложений позвать водителя, вызвать такси и хоть как-нибудь искупить свою вину. Вылетела пробкой, чтобы не продолжать этот жутко неприятный разговор.